421fe297     

Бачинин Владислав - Петербург-Москва-Петушки, Или 'записки Из Подполья' Как Русский Философский Жанр



Владислав БАЧИНИН,
доктор социологических наук,
профессор Санкт-Петербургского университета МВД РФ
Петербург-Москва-Петушки,
или
"Записки из подполья" как русский философский жанр
"Записки из подполья" Ф. Достоевского - одно из наиболее характерных
порождений петербургской культуры. Более того, это, пожалуй, одно из ключевых
ее творений. Подобно двуликому Янусу, оно одной своей стороной устремлено в
классическое прошлое, с которым расстается без каких-либо сожалений, а другой
- в будущее, в которое вглядывается без восторга и которое позднее будет
названо модерном, авангардом. "Записки" - это одновременно и "сумма классики"
и пролегомены к модерну, т.е. и постклассика, и протомодерн в одно и то же
время.
Вглядываясь в "далекое-близкое" отечественной культуры, можно, пожалуй,
констатировать, что русский литературно-философский модерн открылся "Записками
из подполья" (1864), а начал закрываться "Москвой-Петушками" (1969). Повесть
В. Ерофеева оказалась не просто "очень своевременной книгой", но книгой,
своевременность которой по прошествии вот уже более чем тридцати лет тихого
угасания модерна и его медленного перетекания в постмодерн не думает иссякать.
Начало метафизике отечественного модерна было положено историей
безымянного Подпольного господина, который замыслил и осуществил тягчайшее из
"мыслепреступлений" - убийство Бога, а завершилась историей Подпольного
гражданина по имени Веничка, который воскресил в себе Бога, успевшего к тому
времени умереть для большинства его сограждан. Несмотря на временной разрыв в
сто лет, обе новеллы при всей внешней несхожести, удивительно близки по духу.
Их сближает не только то, что обе они автопортретны, исповедальны. Важно
другое: в обеих предстает история русского самосознания в его по-веберовски
"идеально-типических" и по-русски "заголенно-обнаженных" вариантах. Обе
чрезвычайно плотно насыщены метафизической символикой. Но самое главное - их
жанровое сходство. В обеих присутствует и доминирует метафизическая реальность
подполья, позволяющая определять их жанр именно как записки из подполья, т.е.
как своеобразные авторепортажи из темных, подвальных глубин русской души, из
бездонного "колодца" страждущего человеческого "я". Одновременно читатель
"записок" слышит голоса, раздающиеся из глубинных бессознательно-сознательных
слоев того культурного мира, того габитуса, в который погружены как авторы
новелл, так и их герои. Различаются же эти два художественно-философских
этюда, прежде всего тем, что пребывают они в двух весьма несхожих точках
хронотопа. "Записки из подполья" Достоевского - это репортаж из Петербурга,
исповедь человека петербургской культуры. Поэма Ерофеева -репортаж из Москвы и
прилегающих к ней пространств, т.е. исповедь человека, погруженного в иной
культурный контекст, заметно отличающийся от того, который был принадлежностью
России столетием раньше.
Достоевский - это прощание с классикой. Его Подпольный господин предстает
философом протомодерна, кем-то вроде русского Заратустры, пророчествующего из
зоны бифуркации о грядущем "недочеловеке" с неблагородной и насмешливой
физиономией, приготовившимся столкнуть ногой в бездну все святыни, решившим
приговорить к высшей мере все классические модели мироздания, все традиционные
стереотипы мироотношения, основанные на принципах христианства, духовности,
рационализма, человеколюбия и т.д. В глазах Подпольного господина сущее
утратило свою законосообразность, рухнули былые абсолюты, исчезли у



Содержание раздела